Татарские царевичи
в Литве

Автор статьи : С.В.Думин  

Источник: Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987 г. 
Отв. ред. А.Н.Новосельцев. Академия наук СССР. Институт истории СССР. М., «Наука», 1989 г., с.107-113. 

Примечание: имеющиеся в оригинале сноски даются тут же в тексте в следующем "обрамлении": <--// текст сноски //-->> и в некотором сокращении. Кроме того, сокращение "ВКЛ" соответствует выражению "Великое княжество Литовское".

Оживленные контакты Литвы с Золотой Ордой и активное вмешательство Витовта и его преемников в борьбу претендентов на власть над улусом Джучи имели одним из последствий появление на землях Великого княжества Литовского татарского населения. В Литве находили убежище свергнутые ханы с семьями, благодаря поддержке Вильно отдельным Чингизидам удалось утвердиться на ханском престоле. Но некоторые царевичи осели в Литве. Получая земли и крестьян, ханские сыновья (солтаны), как и другие татары, вливались в состав класса феодалов ВКЛ, сохраняя при этом и даже передавая по наследству свой титул.

Потомство «царевича Сихдохмана»

В 1559 г. князь Б. Огинский со слов татарина Ясена Тивешевича отметил в ревизии татарских имений, что еще при Казимире (т.е. до 1492 г.) «прыехал царевич на име Сихъдохъман с Перекопа, цара перекопъского Менъкереев брат», которому король пожаловал под Зеймами (неподалеку от Ковно) свой Мордасовский двор и 80 служб крестьян. У него было два сына — царевичи Воймин и Кирко. Последний потомства не оставил, а у Воймина было трое детей: бездетный царевич Ахмат (ум. до 1559 г.) и царевны Роза («Рожа»), жена Ясеня Тивешевича, и Каника, замужем за Сонком Стерковичем. Со своих владении Сихдохман и его дети выставляли на службу 30 всадников, но уже вдова Воймина продала это имение панам Завишам (владевшим им и в 1559 г.) — <--// см. ЦГАДА. Ф. 389. Д. 569. Л. 911—911 об. В 1542 г. татарский хорунжий Олишко Казкевич судился за двор на р.Святой с татарином Есенем Тевешевичем и его женой Рожей (Там же. Д. 27. Л. 187 об.) //-->.

В переписи литовского: войска 1528 г. среди бояр Ковенского повета отдельно названы «люди царевича, што под ним же мешкают» (четыре человека, один из них «з братьею»; судя по именам — литовцы). Возможно, речь идет именно о владениях потомков «Сихдохмана». Численность, их отряда, отмеченная в ревизии 1559 г., по обычным нормам (всадник с восьми крестьянских служб) должна была быть втрое меньше. Не исключено, что царевичи просто выставляли всех татар, оставшихся у них на службе.

Данные ревизии, казалось бы, позволяют отнести этих царевичей к роду Гиреев, но в родословной Гиреев «царевич Сихдохман», якобы брат Менгли-Гирея, не упоминается <--// Вельяминов-Зернов в.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. ч.1., с.98-99 //-->.

Более вероятно, что речь идет о хане Большой Орды Сеид-Ахмеде. Он в середине XV в. потерпел поражение в борьбе с Хаджи-Гиреем за Крым (отсюда, может быть, и смутные воспоминания его потомков о выезде «с Перекопа»), бежал в Киев, затем был перевезен в Вильно, позже поселен в Ковно, где и умер <--// Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV-XVI вв. М., 1963. с. 123-124; Kolaitkowski L. Dzieje Wielkiego Ksiestwa Litewskiego za Jagiellonow. W-wa, 1930. t. 1., s. 256-259 //-->. Неподалеку от Ковно был расположен и Мордасовский двор, видимо, переданный ему в «кормление».

Царевич Азубек Довлеш-Солтанович

Из грамоты Менгли-Гирея королю Сигизмунду I (около 1507 г.) явствует, что крымский посол Мамыш-улан, воротясь из Литвы, сообщил хану, что «брата нашего с[ы]на, Довлещ Солтанова с[ы]на [О]зубек солтана, што ж в него королева данина отънята, и дано одному москвитину». Хан просил короля «сего Озубека солтана брата нашого... чести ховати» и вернуть ему имение. Судя по этому документу, царевич приходился Менгли-Гирею племянником.

Его отцом мог быть брат и соперник Менгли-Гирея Нур-Даулет, который в 1478 г. ненадолго укрылся в Литве, а затем «отъехал» в Москву <--// Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. ч.1., с.98-148 //-->. В 1491 г. в Литву прибыли также брат Менгли-Гирея Изтемир с племянником Девлешем. Вполне вероятно, что Азубек мог быть и сыном последнего («братом» хан называет в послании не только отца Азубека, но и его самого, следовательно, это указывает на близкое родство, не определяя его точно).

Азубек-солтан упомянут ок. 1524 г. в числе крымских царевичей, извещавших Сигизмунда I о воцарении Саадет-Гирея. В «листе» королю Азубек вспоминает его «хлеб и соль», т.е., очевидно, свое пребывание в Литве. Можно предположить, что племянник Менгли-Гирея так и не получил потерянного имения и в конце концов вернулся в Крым. Но с 1514 г. в Литовской метрике неоднократно упоминается его тезка, родоначальник царевичей Острынских.

«Царевичи Заволжские»

В 1502 г., после разгрома его войск Менгли-Гиреем, в литовских владениях укрылся последний хан Большой Орды Шейх-Ахмед (Шах-Ахмат). В Литве он фактически находился на положении почетного пленника, хотя титуловался «царем Заволжским» и сопровождал короля Сигизмунда I в некоторых торжественных случаях. Лишь весной 1527 г. по просьбе нагайских татар хан был отпущен в Орду. Среди татар, служивших великому князю, Шейх-Ахмед пользовался определенным авторитетом; к нему татарские князья обращались с просьбой подтвердить их место в старшинстве родов, и эти свидетельства признавал Сигизмунд I. Хан породнился с одним из родов служилой литовско-татарской знати — князьями Найманами, женившись на дочери виленского татарского хорунжего князя Кадыша Петровича. Судьба этой «царицы Заволжской», как ее именуют документы, необычна. После отъезда мужа в Орду она осталась в Литве. Вскоре до хана дошел слух, что «царица» вышла замуж. Шейх-Ахмед просил короля наказать ее и прислать к нему оставленную в Литве дочь. В ответном послании Сигизмунд I уверял, что «царыца твоя замуж не шла и тепер[ь] на местъцы своем мешкаеть, а дочъку твою, кгды на то воля твоя есть, до тебе есьмо отъпустили с послы твоими». Однако жена хана приняла католичество с именем Дорота (ее мусульманское имя неизвестно) и вышла замуж за королевского придворного Яна Габрыяловича. Вскоре она умерла. В 1532 г. ее муж судился с князьями Иваном, Андреем, Яхном и Магметом Кадышевичами, которые претендовали на опеку над племянниками.

Сам Шейх-Ахмед не получил в Литве пожалований, он считался «гостем» короля. Однако два царевича из его рода поступили на королевскую службу и стали родоначальниками царевичей Острынских и Пунских. Мы вынуждены ограничиться здесь рассмотрением истории рода Острынских. Отметим лишь, что сложилась традиция считать царевичей Пунских потомками крымских ханов, выехавшими в Литву еще в XV в. Но в купчих на земли в Трокском повете 1543-1545 гг. родоначальник этой семьи Енбек-солтан именуется царевичем Заволжским, что прямо указывает на его происхождение из рода ханов Большой Орды. Очевидно, это он (царевич «Дчжебек Солтан») одновременно с Азюбек-Солтаном получил в 1532 г. из казны ВКЛ несколько коп грошей и постав сукна. В 1542 г. Сигизмунд I распорядился ежегодно выдавать князю Шуйскому — 80 коп, а царевичу Пунскому вместо прежних 50 — 100 коп грошей <--// ЦГАДА. Ф. 389. Д. 28. Л. 27. Они били челом о «хлебокормлении», т.е. имении, но король предпочел «на тотчас» ежегодно «давати им некоторую суму». Видимо, Пунские получили свои имения (земли в Пунской волости, Колдычево в Новогрудском повете) после 1542 г., т.е. позже, чем Острынские. Рамки данной статьи не позволяют нам рассмотреть историю этой семьи, существовавшей в ВКЛ до конца XVII в. //-->.

Царевичи Острынские

11 апреля 1514 г. Сигизмунд I известил острынского наместника о пожаловании царевичу Узубек (Азубек)-солтану 70 конюхов, 6 пустошей и двух паробков под Острыной (Лидский повет). По местоположению этого имения (позже известного как Рыча) Азубека и его потомков стали именовать царевичами Острынскими.

Азубек-солтана принято считать сыном Шейх-Ахмеда. Потомком Шейх-Ахмеда называет Азубека привилей Стефана Батория 1585 г. <--// ABAK. Вильна, 1906. Т. 31. С. 49. Если верить ему, Колдычево Сигизмунд Август «дать рачыл потомку Шагахметь цара завол[ж]ского Азыбек Солътану, вземъшы от царевичов Остърынъских». Но, может быть, составители привилея путают Азубека с царевичем Пунским Енбек-солтаном. Сыновья последнего Ислам-солтан, Темур и Селим Ямбековичи в 1571-1585 гг. продали Колдычево канцлеру О.Воловичу (Там же. С. 42—43, 50—53) //-->. Азубек-солтан действительно принадлежал к ближайшему окружению этого хана, видимо находился с ним в родстве, странно, однако, что в известных нам документах сыном Шейх-Ахмеда он ни разу не назван <--// Если бы мы отождествили этого Азубека с его упоминавшимся выше тезкой, то можно было бы предположить, что его отцом был сводный брат Шейх-Ахмеда Даулет-султан (о нем см.: Вельяминов-Зернов в.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. с. 241). Но крымский хан вряд ли стал бы хлопотать за союзника и племянника своего злейшего врага и соперника (в том же документе он пишет королю: «а коли бы вы неприятеля нашого в себе не мели есте, вси бы дети наши к вам, к великому королю, втекалися вам на послугу, и некоторые лихие люди межи нами не могли бы лиха вчинити» / ЦГАДА. Ф. 389. Д. 7. Л. 97 об.) //-->.

После возвращения хана в Орду Азубек-солтан оставался в Литве (первоначально, видимо, в качестве одного из заложников, вместе с ханским братом Халлеком и упоминавшейся выше женой Шейх-Ахмеда). Шейх-Ахмед просил короля прислать ему на помощь «до Черкас» его «брата» Халлек-солтана и «Озубек-солтана», «и з ыншыми люд[ь]ми добрыми». Сигизмунд I обещал хану, что пришлет обоих царевичей в Киев и велит там жить, «поки ты, брат наш, з войском своим на непрыятеля своего не выйдешь». Но в конечном итоге Азубек остался в ВКЛ.

18 октября 1529 г., когда королевич Сигизмунд Август, провозглашенный великим князем литовским, был торжественно посажен на трон рядом с Сигизмундом I в числе прочих лиц (епископов, литовских и польских панов, представителей боярства разных земель), «против моистату блиско сидели два царевича на лавках». Одним из них, несомненно, был Азубек, вторым — возможно, Халлек-солтан. В свите короля Азубек присутствовал на сеймах. Он занимал первое место в иерархии литовско-татарских родов и выполнял функции арбитра и судьи в спорах между местными татарами. По поручению Сигизмунда I этот царевич выдавал служилым татарам и свидетельства о шляхетстве, подтверждаемые королем на тех же основаниях, что и аналогичные «листы», выданные боярам-шляхте назначенными для этого литовскими панами. Уже после отъезда Шейх-Ахмеда Азубек получил несколько дополнительных пожалований. В 1531 г. ему было пожаловано имение Положин (Минский повет), в 1536 г. — земля Степановщина (Трокский повет) <--// Wolff J. Op. cit. S. 639; Dziadulewicz S. Op. cit. S. 245-246. Кроме того, сын Азюбека царевич Чингис владел имением Берестовица (Бжостовица)-Бигене в Волковысском повете, «на повинности военной» пожалованным его «предкам», т.е., очевидно, также отцу (ЦГАДА. Ф. 389. Д. 569. Л. 850-850 об.) //-->. В 1532 г. ему были выданы из литовской казны 10 коп грошей и постав сукна. В «реестре чиненя заплаты за службы дворянам господарским» (придворным) за 1536 г. есть записи о выдаче «царевичу Азибек солтану» адамашка на одежду, сукна, денег (10, затем 15 коп грошей), т.е. в это время он находился в свите Сигизмунда I. Последнее известное нам упоминание о нем относится к июлю 1540 г., когда трое татар представили на утверждение королю «лист судовый царевича Озюбек солтана и Фурса Улана Асанчюковича».

В Литве Азубек женился на дочери крымского заложника (затем карачая улуса ширинов) княжне Зане (Зосе) Маликбашевне и оставил сыновей Богатыр-Солтана, Джаная и Чингиса.

Царевич Острынский Богатыр-Солтан и его брат (не названный по имени) в 1547 г. проиграли процесс о землях в Положине с крестьянами Любошанского двора. Позже «братья царевичи» уступили часть Положина пану М. Нарушевичу. Царевичи Джанай («Дчанай») и Чингис упоминаются в 1555 г. Из челобитья королю «царыцы Острынское Узубек Солтановой Зоси Медлибошовны» и ее сына Чингиса явствует, что по приговору трокского воеводы и лидского державцы М. Радзивилла ее сын Джанай получил равную часть «с тым другим сыном ее» (т.е. Чингисом) в имении под Острыной, но, «будучы розуму незуполного», притеснял своих людей, и те ушли на земли острынского старосты. Несмотря на отсутствие у Острынских документов на этих крестьян (по словам «царыцы», королевский лист пропал в Новогрудке у слуги ее сына, царевича Острынского Богатыр-Солтана), Сигизмунд Август («якож без перестани тая царыца и з сыном своим Чинъгисом докуки нам чынила», — с некоторым раздражением отмечает король в «листе» к старосте 25 сентября 1555 г.) распорядился вернуть им ушедших людей и утвердил имение под Острыной «на хлебокормление» ей, Чингису и их потомкам, с обязанностью служить королю «потому, яко и муж ее а отец того Чингиса Узубек Солтан служил». Джанай, видимо, владел также частью Колдычева в Новогрудском повете, затем перешедшей к его жене. 11 марта 1595 г. Сигизмунд III утвердил за г. П.Униховским 5 волок земли в этом имении, которые ему продала «Семшубаниная Такътамышовна Дчанаева Азъбек Солтановича царевичовая Остринская» <--// Видимо, и после пожалования Колдычева Пунским Острынские сохранили за собой часть этого имения //-->.

Богатыр-Солтан и Джанай, вероятно, умерли бездетными до 16 ноября 1555 г., когда король подтвердил их матери и брату, царевичу Чингису Азюбек-Солтановичу Острынскому, владение Рычей. 13 августа 1583 г. Чингис внес этот привилей в книги Литовского трибунала <--// В завещании ее матери, вдовы Агиша Муртозича Маликбашича Ширинского Янки Качалаевны (Нурумовичевны), 30 мая 1591 г. жена Чингиса названа Уланой //-->. В том же году он записал жене денежное обязательство на имении Бжостовица-Бигене в Волковысском повете, а в 1588 г. продал это имение господарскому маршалку М.Курчу. От брака с двоюродной племянницей, княжной Умной Агишевной Ширинской, Чингис оставил малолетних детей. После его смерти их дядя и опекун, князь Ян Агишевич Ширинский, 3 апреля 1598 г. получил для них от Сигизмунда III подтверждения на Рычу и Положин. Вскоре после этого вдова Чингиса, вторично выйдя замуж за князя Фурса Асановича Улана, продала Рычу шляхтичам Халецким. Вероятно, дети Чингиса умерли малолетними, и с ними род царевичей Острынских пресекся.

Сыновья Азубека не подчинялись татарским хорунжим, управлявшим татарскими стягами (ополчениями, к которым были приписаны в принципе все служилые татары), и сохраняли привилегию являться на службу со своим отрядом прямо к гетману. В 1567 г., например, царевич Острынский (очевидно, Чингис) отдельно выставил со своих владений 8 всадников. (как и царевич Пунский, который выставил тогда же трех всадников). Это право царевичей имеет четкую аналогию в привилегиях литовских князей и панов, также первоначально не входивших в состав поветового посполитого рушения и являвшихся на службу с собственными отрядами.

Владения этой семьи принадлежали к числу наиболее крупных татарских имений, хотя, разумеется, далеко уступали магнатским латифундиям (с которых выставлялось по сто и более коней). Но их статус не отличался от статуса остальных татарских имений ВКЛ, даже после Брестского сейма 1566 г. и Люблинской унии 1569 г. их владельцы в отличие от остальной шляхты формально не имели права отчуждать пожалованные земли без разрешения короля (хотя фактически и пользовались им), т.е. и по отношению к имениям татарских царевичей король сохранял право верховной собственности, что отличало их от шляхетских земских имений и сближало с ленными владениями.

Сохраняя в ВКЛ некоторые привилегии и почетный титул, царевичи и их потомки в XVI-XVII вв. занимали положение служилых землевладельцев, принадлежали к числу сначала средних, а затем и мелких феодалов. При этом, как и у других служилых татар, их право распоряжаться пожалованной землей было формально ограничено необходимостью утверждения королем всех земельных сделок. Невольно напрашивается сравнение с Русским государством, где некоторые потомки ханов (царевичи Касимовские и Сибирские) не только играли вплоть до XVII  в. видную роль при царском дворе, но и получили огромные пожалования, и где до 1681 г. существовало удельное татарское княжество — Касимовское ханство. Видимо, дело в том, что литовское правительство после падения Большой Орды уже не рассматривало татарских царевичей в качестве возможных претендентов на ханский престол, а сами они уже не имели в Орде сторонников и не могли быть использованы в качестве самостоятельной политической силы. Поэтому их собственное положение в ВКЛ определялось в основном размерами полученных от великого князя имений, — более крупных, чем у большинства других татар, но далеко уступавших владениям литовской аристократии. Если Шейх-Ахмед и Азюбек-солтан еще могли украсить королевскую свиту, быть может, символизируя иллюзорный «сюзеренитет» Литвы над татарскими ордами, то их ближайшие потомки затерялись среди литовских служилых татар и утратили даже остатки своих привилегий. В отличие от России, среди аристократии ВКЛ Чингизидам не нашлось места, и в конечном итоге это было результатом существенных различий во внешней и внутренней политике данных государств, их роли в процессе формирования политической структуры Восточной Европы.

С.Думин.  

Интересующимся освещаемым вопросом советуем почитать книгу: Я.Я.Гришин. Польско-литовские татары (наследники Золотой Орды). Научно-популярные очерки. — Казань: Татарское книжное издательство, 1995. — 195 с. ISBN 5-298-00524-1. Тираж 5000 экз. На русском языке.

одну ИЗ ГЛАВ ЭТОЙ КНИГИ МОЖНО ПРОЧИТАТЬ СЕЙЧАС. Там же есть и оглавление книги, а также список использованной Я.Гришиным литературы.

Эпиграф — составителя сайта.