Л.Т.Махмутова. Бастанский говор татарского языка. // Материалы по татарской диалектологии, т.3. Казань: Таткнигоиздат, 1974, с.29-47.
 

Примечание корректора компьютерного набора:   
для удобства дальнейших ссылок на текст: номера страниц оригинала обозначены в виде <С.№№>.   
(имеются закладки типа #page№№:   
<29> <30> <31> <32> <33> <34> <35> <36> <37> <38> <39> <40> <41> <42> <43> <44> <45> <46> <47>)   

Л. Т. Махмутова.
БАСТАНСКИЙ ГОВОР ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА ¹
(Говор села Бастаново
Сасовского района Рязанской области).

<С.29> Известно, что на территория современных Рязанской и Тамбовской областей некогда было довольно значительное число татарских сел и деревень. В настоящее время в Тамбовской области имеется всего два села (Татарщино — тат. Күршә — Рассказовского и Чуево-Алабушка Уваровского районов), в пределах Рязанской области компактную группу составляют касимовские татары, которые живут в Касимовском районе. Отдельные села с татарским населением находятся в Ермишинском (с. Азеево — тат. Әҗе, Иванково — Иванку) и Кадомском (дд. Верки, Чернышево) районах этой области.

Довольно большая группа татарских сел находилась на территории б. Шацкого уезда, некоторые из них теперь входят в состав Сасовского района. Часть сел, вопреки ошибочному утверждению автора брошюрки под названием „Сасово“ ², населена татарами и ныне: так, в с. Бастаново (тат. Бостан, Бустан) около 250 дворов, из них 230 дворов татар, в деревне Тархань (тат. — Тархан) 24 двора — все татары; в селах со смешанным населением Теньсюпино — 9 дворов татар, Б. Студенец —12 дворов, Алешино — 9 дворов (тат. село называлось Ишеевой Горой, в последние годы оно объединилось с русским селом Алешино). За некоторыми селами, действительно, сохранились лишь татарские названия, например, Темгенево, Кылдамышево, Агламазово, Ямбирино, Агишево, Шевали-Майданы и др. Кроме того, местное население указывает, что такие села, как Торопово (Турапу), Богданово, Молочное и некоторые другие, также были татарскими.

Село Бастаново некогда занимало огромную территорию. Населению его, по-видимому, был присущ ряд своеобразных обычаев, элементов быта и т.д. В настоящее время быт села устроен по-современному (радио, электричество, газ и т.д.).

Из старинных обычаев среди старшего поколения сохранились два-три обычая, интересных, как нам кажется, с точки зрения этнографической. Например, широко был распространен так называемый дҗийын, который проводили осенью и посвящали памяти умерших; для угощения гостей резали гусей, уток, овец („мулланы тчақырып қартларны сағынабыз; қаз-үрдәк, қ^уой суйалар“ — „пригласив муллу, <С.30>поминаем умерших предков (досл.: стариков), (по такому случаю) режут гусей, уток, овцу“).

Летом проводили түр; для угощения гостей резали овец; если имелось заготовленное впрок мясо, то можно было ограничиться и курицей —лишь была бы „выпущена свежая кровь“. Кроме того, непременно должна была быть голова лошади. При этом особо подчеркивается, что все должно было быть парным („сыңғар булмасын“ — „не должно быть непарным“). Как на дҗийын, так и на түр собирались родственники. (Возможно, и то и другое следует рассматривать как отголосок культа предков?)

Кстати, отметим, что дҗийын был распространен и в деревнях по р. Цна (Тархань, Алешино и др.).

Первого мая (по старому стилю) всем селом устраивали табис тчығару („денйаларға тынытчлық, туwарларға саулық-селәмәтлек телибез“ — „желаем (людям) мира, скоту — здоровья“). На угощение подавались: лапша (салма), каша (ботқа), мясо (ит), лаваш (ләwәш), хлеб (үкмәк), квас(әтчү) и т.д. И в данном случае все должно было быть парным, т.е. в четном числе.

В разговорах о пище особо подчеркивается, что бастанцы очень любят мясо.

Во всем этом как-будто чувствуются следы былой жизни степняка.

Интересен тип людей, встречающиеся среди них: невысокого роста, с выдающимися вперед скулами, широким лицом, небольшими карими глазами.

Свой говор, быт и старинные обычаи бастанцы нередко сравнивают с теми же явлениями в д. Тархань, с населением которого они тесно связаны родственными узами (невесты!), знают их быт и материальную культуру. При этом отмечают, что и говор д. Тархань несколько иной, и в обычаях имеются отличия.
 

Как показали исследования, говор села Бастаново представляет собой весьма интересное и достаточно своеобразное явление в диалектной системе татарского языка. Говоры дд. Тархань, Теньсюпино, Б. Студенец, Алешино (Ишеева гора), расположенных недалеко друг от друга вдоль р. Цна, во многом совпадают с ним. Однако в них имеются и некоторые отличия, которые дают возможность полагать, что, напр., население д. Тархань в основе своей мишарское, но говор подвергся сильному влиянию бастанского говора. На это указывают, в частности, особенности образования и употребления некоторых характерных для мишарского диалекта звуков. Так, здесь, в отличие от говора с. Бастаново, отсутству­ют глубокозаднеязычные қ, ғ, вместо них употребляются заднеязычные к, г, правда, несколько более заднего образования, чем типично мишарские к, г. Не отмечена спирантизация к (т.е. к > х) перед согласными. Дифтонгоиды ^уо — ^үө употребляются лишь спорадически и в незначительном числе слов. Для говора д. Тархань характерна еще одна специфическая особенность — употребление исконных для него ц, дз//з, хотя наблюдается тенденция к замене их аффрикатами с сильным взрывным элементом — тч, дҗ. Замечены также незначительные различия в области лексики.

Однако, несмотря на все это, современные говоры села Бастаново и деревень по р. Цна могут быть объединены под общим названием бастанский говор. Кроме бастанского говора, на территории Рязанской и Тамбовской областей, в настоящее время могут быть выделены касимовский (22, 23, 27), а также мишарские говоры ч-окающего (дд. Верки, Чернышева) и ц-окающего (сс. Азеево, <С.31>Татарщино и др.) типов. Как показали наши экспедиционные исследования, говор ч-окающего типа представляет собой продолжение мишарского говора на юге Мордовии, говор же второго типа³ генетически и по своим особенностям близок к сергачскому говору⁴ мишарского диалекта. Однако оба они в той или иной степени обладают общими с касимовским и бастанским говорами чертами, что, несомненно, является результатом влияния на них извне.

Фонетические особенности.

Система гласных. Бастанский говор характеризуется наличием такого же количества гласных, что и татарский литературный язык, т.е. здесь имеется 10 гласных фонем⁶. Они следующие: а — ә,  ы — е, ый — и, общетюркск. о — ө//уо — үө//тат. у — ү, тат. о — ө⁵.

Большинство гласных говора в той или иной степени отличается от гласных литературного языка по своей артикуляции, наличию вариантов, иногда представляющих собой отражение более древнего состояния системы вокализма тюркских языков, т.е. состояния, характерного до времени передвижения шкалы гласных в поволжско-тюркских языках.

а — в отличие от соответствующего звука литературного языка в говоре он несколько продвинут вперед, производит впечатление очень открытого, без какого-либо оттенка лабиализации гласного. Следует заметить, что его можно было бы сравнить с а дубъязского, касимовского и нукратского говоров среднего диалекта.

и — в отличие от литературного варианта образуется при более низком подъеме языка (приблизительно как при е(э) и производит акустическое впечатление очень широкого гласного⁷. В ряде слов, особенно односложных и в первых слогах двусложных, он, расширяясь, приобретает характер дифтонгоида и^э, даже ^иэ: ник//ни^эк// //н^иэк — почему, би^эр//б^иэр — дай, ки^эл//к^иэл — иди, ки^этер//к^иэтер — принеси, ки^эт //к^иэт — уходи и т.д. В некоторых словах этот звук, еще более расширяясь, может перейти в ә: бик//6и^эк//б^иэк//бәк — очень, ки^эрәк//к^иэрәк//кәрәк — нужно, необходимо. Разные варианты этих и подобных им слов могут употребляться в речи одного и того же лица, хотя можно определенно сказать, что варианты с и^э//^иэ//ә чаще встречаются в речи старшего поколения. Если иметь в виду, что татарский и соответствует общетюркскому е, который в тюркских языках с сильным кыпчакским элементом (кумыкском, ногайском, казахском и др.) близок к русскому „узкому“ или „закрытому“ э („эти“)⁸, то станет ясно, что употребление и^э//^иэ в некоторых <С.32>словах в бастанском говоре ничто иное, как сохранение общетюркского гласного кыпчакского типа.

Слова ир — муж, иртә — рано, ирен — губа в говоре произносятся как йер, йертэ, йерен, т.е. здесь имеем йотированный общетюркский е, что также характерно для большинства тюркских языков кыпчакского типа, в том числе для ряда говоров мишарского диалекта татарского языка.

Следует заметить, что иногда в речи одних и тех же лиц перед й появляется еще дополнительный элемент (оттенок) и: ^ийер, ^ийертә.

Негубные ы — е — широко распространенные в говоре гласные — употребляются не только в пределах нормы татарского языка (т.е. на месте общетюркских ı — i), но соответствуют и татарским губным гласным о — ө (или общетюркским и — ӥ ). Гласные ы — е  в говоре иногда, независимо от окружающих звуков, имеют несколько огубленный характер: ы^о — е^ө: сы^орана — попрошайничает, ты°рма ваҳыт — пора вставать, йе^өри — ходит и т.д.

Татарские губные гласные о — ө (т.е. гласные среднего подъема, смешанного ряда, продвинутые вперед) мало характерны для рас­сматриваемого говора. По нашим наблюдениям, гласный о употребляется лишь в некоторых словах, особенно после глубоко-заднеязычного қ в соответствии с литературными нормами татарского языка (қорт — червь, қорбан — жертва) и факультативно на месте литературного ы (қозом// қы^озым — литер. кызым (моя дочь), қоронды^ок — кырындык (поскребки), қошқо — кышкы (зимний), қоссон — кыссын (пусть сожмет), тчоққос — чыгыгыз (выйдите); последний пример — на случай регрессивной ассимиляции. Из приведенного видно, что татарский губной о может распространяться и на второй слог слова, не оставаясь нейтральным также по отношению к третьему слогу.

Наличие этой особенности сближает данный говор с касимовским (23-151).

Употребление общетюркского губного гласного о (қорықтым — литер. қурыктым (испугался), той — туй (свадьба), болған — булган (был, находился и др.), нередко с начальным элементом у, т.е. ^уо (з^уор — зур (большой), ш^уолай — шулай (так, таким образом), ^уорман — урман (лес) и др.), составляет характерную черту бастанского говора. Этот звук, особенно его общетюркский вариант о, присущ, прежде всего, речи старшего поколения носителей говора.

Что касается татарского губного гласного ү и его диалектных вариантов — общетюркского ө и кыпчакского ^үө, — основным для говора, пожалуй, является ү. Из двух других вариантов чаще употребляется дифтонгоид ^үө: ^үөзем — литер. үзем (я сам), д^үөрт — дүрт (четыре), к^үөп — күп (много) и др.

Следует подчеркнуть, что гласные у — ү, соответствующие общетюркским о — ө, в говоре произносятся, как в татарском литературном языке и среднем диалекте, т.е. это — звуки более заднего образования, свойственные для языков кыпчакского типа (кумыкского, ногайского и др.). Например: үрдәк (утка), үкмәк-тыз — икмәк-тоз (хлеб-соль), күр (досл.: увидь, т.е. смотри) и др.

Таким образом, как-будто, напрашивается вывод о том, что процесс передвижения шкалы гласных (здесь, в частности, имеем в виду общетюркск. о — ө > у — ү,), имевший место в поволжско-тюркских языках, в бастанском говоре далеко не закончен. Он продолжается по сей день под влиянием окружающих татарских говоров; нет сомнения в том, что значительный след оставило <С.33>в говоре села обучение в школе на татарском литературном языке.

Присущая некоторым словам закономерность общетюркск. о — ө > тат. литер. и ср.д.  у — ү  и общетюркск. о — ө > миш. о — ө//ы — е (где миш. о — ө  типа тат., башк. о — ө) в бастанском говоре несколько нарушается; в твердом варианте имеем: общетюркск. о > баст. ^уо (ш^уолай, й^уок), в мягком — общетюркск. ө > баст. е (кеңгел, тегел).

На характеристике гласных ә, ый нет необходимости останавливаться, т.к. они по своему образованию не отличаются от соответствующих звуков татарского литературного языка⁹.

Соответствия гласные. ы ~ а: дҗаңғы — литер. яңа (новый), қагыз — кәгазь (бумага).

е ~ ә: мәктеп — литер. мәктәп (школа), күгертчен — күгәрчен (голубь).

и ~ ү: үкмәк//үтмәк — литер. икмәк (хлеб), күсәү — кисәү (головешка), күгәwен — кигәвен (овод).

ә ~ и: мәләш — литер. миләш (рябина), нәүмәт — нигъмәт (пища), кәрәк — кирәк (надо, нужно).

и ~ ә: синәк — литер. сәнәк (вилы), пике — пәке (перочинный ножик), тчитчақ — чәчәк (цветок), джитем— ятим (сирота), тирэс — тәрәзә (окно).

е ~ ү: тчепрәк (полотенце) — литер. чүпрәк (тряпка), тегел — түгел (не, нет), беген — бүген (сегодня), кеңгел — күңел (душа, сердце).

ү ~ а: дҗүнтек — литер. янтык (бок, сторона), дҗүк — як (сторона).

ә ~ а: дҗәбешү — литер. ябышу (приклеиться), әтчү — ачу (открывать),  әтчкетч — ачкыч (ключ), әртчү — арчу (чистить), дҗәрәшү — ярашу (сосватать невесту).

е - ө: дҗен — литер, йон (шерсть); например: дҗен шәл — шерстяной платок.

Большинство из отмеченных соответствий характерно для мишарских говоров, часть — также для касимовского говора среднего диалекта. Они охватывают ограниченное число слов.

Дифтонги  в данном говоре сохраняются, т.е. они, в отличие от мишарских говоров, не монофтонгизируются. Например: әйтә — говорит, кайнар — горячий, қайна — литер. каенана — свекровь, қайната — свекор, қайтчан — когда, қайта — возвращается, уйна — играй и др.

Дифтонг -өй, в связи с ө ~ е в говоре, претерпевает некоторые фонетические изменения: -өй ~ -ей(-эй)//-ий//-и^й//-и. Например: эй//ий — литер. өй (дом), эйләнә//и^йләнә//иләнә — өйләнә (женится), сейәл//сийәл — сөйәл, графич. сөял (бородавка) и др.

В словах сөйләү — говорить, өйрәнү — изучать    -өй ~ ү: сүләү, үрәнү.

Таким образом, указанный дифтонг в бастанском говоре „ведет себя“ точно так же, как в касимовском говоре (23—153). Но по употреблению конечных -ый, -и(й) рассматриваемый говор отличается от последнего и таких языков, как кумыкский, ногайский, башкирский, где -ый, -и(й) соответствуют дифтонги с широкими гласными: -ай, -әй (см. там же).

Система согласных. Прежде всего отметим, что самым неожиданным для нас явлением в области консонантизма на  данной <С.34>территории оказалось употребление носителями бастанского говора глубокозаднеязычных қ, ғ, ҳ¹⁰ и начального җ (җ-оканье).

Согласные қ, ғ, ҳ по своему образованию напоминают соответствующие звуки в некоторых заказанских говорах среднего диалекта, в частности, дубъязском говоре.

Согласный қ иногда (чаще в конце слога) приобретает аффрикативный характер қ^х: тоқ^хта — тукта (остановись), оқ^хта — укыта (учит),. бақ^хса — бақса (если посмотрит), тчоқ^хла — йокла (спи) и т.д. При этом может произойти и полная спирантизация қ: тохта и проч.

В этом отношении рассматриваемый говор интересно сравнить с ногайским языком, где „къ — задненебно-язычный (заднеязычный)полуаффрикативный (къ^х) глухой согласный¹¹“; в середине слова происходит спирантизация къ (тохсан — девяносто, ахсакъ — хромой)¹². Сходное явление наблюдается и в кумыкском языке, ср., например, в словах охумакъ — читать, юхламакъ — спать и др.¹³.  қ > ҳ отмечается в говоре села и в других позициях, особенно, начальной: ҳәдәр — литер. кадәр (до), ҳәбер — кабер (могила), ҳақы — как (пастила) и др. Однако это находит параллели во многих татарских говорах, главным образом, говорах мишарского диалекта.

Согласный ң употребляется только в сочетании с ғ — г: во-первых, как и в литературном языке, в словах типа маңгай (лоб), дҗаңғыр — литер. яңгыр (дождь), дҗиңгә — җиңги (жена старшего брата), дҗаңғыз (редко дҗаңыз) — литер. ялгыз, миш. йаңгыз (одинокий) и т.д.; во-вторых, если ң по нормам литературного языка находится в интервокальной позиции. Но в этом случае в говоре после ң возникает ғ(г): сыңғар — литер. сыңар (один из пары, непарный), дҗаңғы — яңа (новый), кеңгел — күңел (душа, сердце), сеңгел — сеңел (младшая сестра), дҗиңгел — җиңел (легкий) и др. Следует отметить, что вторая группа слов может произноситься с н (кенгел, сенгел и т.д.), но и в этих вариантах вставочные ғ — г сохраняются. Ср.: ң ~ н  и употребление ңғ — ңг  в указанных выше случаях в касимовском и соседних мишарских говорах (кас. н’).

Звук һ в говоре отсутствует. Он отпадает (уш — һуш и др.). В слове баһа заменяется г: бәгә. Ср. в кумыкском багъа — дорого, в ногайском баа — в том же значении¹⁴.

Согласные җ — ч в рассматриваемом говоре — аффрикаты дҗ — тч, иногда с ослабленным взрывным элементом ^дҗ — ^тч.

Одну из характерных черт говора села Бастаново составляет начальное җ-оканье. Лишь в начале одного слова отмечено нами параллельное употребление й//дҗ: йоқ//й^уоқ//дҗ^уоқ — не, нет. А в словах дҗоқла — спи, дҗоқо — сон, дҗеназа — җ>ч: тчоқла, тчоқо, тченаза. Ср.: все так же в касимовском говоре (23—144).

Кроме указанных выше звуковых соответствий, имеют место еще следующие (лишь в отдельных словах).

ғ ~ қ (в интервокальной позиции): тчуғыну — литер, чукыну (креститься), тчуғу — чоку (клевать), тугу — туку (ткать).

й или w ~ срединному ғ в арабских заимствованиях: сәйәт — литер. сәғәт, графич. сәгать (часы), нәwмәт —ниғмәт, графич. нигъмәт (пища, припасы). <С.35>Но, как правило, ғ начальное и срединное в арабских словах отпадает.

қ ~ х, к ~ х: Қысәйен — Хөсәен (и. с), кәрүк — русск. хорек.

п ~ б в словах: петте — литер. бетте (кончилось), петен — бөтен (весь, целый), пот — бот (бедро), потақ — ботак (ветвь), пе^өдер — миш. бедер, литер. бөре (почка растения).

н ~ м: қалын — литер. калым (калым), негес — мөгез (рог).

т ~ к: үкмәк//үтмәк (редко) — литер. икмәк (хлеб), читләwек — чикләвек (орех).

к ~ т: кели — литер. тели (хочет).

т ~ ч: тиш — литер. чиш (развяжи), тишен — чишен (разденься).

ч ~ с: бәтчкетч — литер. баскыч (ступенька; лестница) — регр. асс.

ч ~ русск. ц: тчиликом — русск. целиком; қазны тчығарып қ^уойа тчиликом — гуся выносят (на стол) целиком.

лғ ~ рн: тчылғап — литер. чорнап (завернув, закрутив).

(о)б ~ (у)w: тчобар — чуwар, графич. чуар (пестрый).

м ~ б: малан — литер, балан (калина).

Все приведенные соответствия характерны для касимовского и мишарских говоров.

w ~ б (в интервокальной позиции): қаwып — қабып (взяв в рот), тчаwып — чабып (бегом), таwып — табып (найдя) и некоторые другие.

мб ~ нб: умбер — литер. унбер (одиннадцать), умбиш — унбиш (пятнадцать).

Рассмотренные соответствия присущи для говоров среднего диалекта.

т - д только в одном слове: дҗите — литер, җиде (семь). Ср. в кумыкском — етти, ногайском — дҗетти — семь.

Выпадение отдельных звуков

ғ (в арабских словах): саат//сәәт(//сәйәт) — литер. сәгать, Фаилә — Фәгыйлә, Рафат' — Рәфгать, мәнесез — мәгънәсез (бессмысленный, бестолковый) и др.

р: ундық — литер. урындык (стул); ср. также выпадение р в глагольных формах.

л: итү — литер. илтү (отнести, отвести), дҗирама//дҗиралма — бәрәңге (картофель).

һ: уш — литер. хуш (этимол. һуш) — сознание, Минәтч — Минһач и др.

Вставка звуков

т: артқолый-тортқолый — литер. аркылы-торкылы (вдоль и поперек).
 

Грамматические особенности

Из диалектных особенностей в области имен в бастанском говоре можно указать на следующие.

Присоединение к именам собственным уменьшительно-ласкательных аффиксов -уш, -ушқа, -уқ: Әминүш — Әмин, Хәдүқ —Хәдичә, Ис'муқ — Исмәгыйль, Хәлидүш — Хәлидә и др.

Эти аффиксы широко распространены также в касимовском говоре; в с. Татарщино отмечены -уш, -ушка.

Употребление усеченной формы родительного падежа -ны, -не параллельно с формой -нын, -нен (литер. -ның, -нең). <С.36>Это явление (-ни, -не) характерно, в основном, для речи старшего поколения носителей говора.

Например: Безне әти — Наш отец. Братымны ике улы — У моего брата двое сыновей. Безне райунда да ш^уолай — И в нашем районе так. Сине белән барам — Я пойду с тобой.

Первым из татарских диалектологов эту форму зафиксировал Л.Ш.Арсланов в мордва-каратаевском говоре мишарского диалекта (4—22). Позже она была отмечена нами у мишарей Торбеевского района Мордовской АССР¹⁵. Усеченная форма родительного падежа характерна для некоторых кыпчакских языков: кумыкского¹⁶, карачаево-балкарского¹⁷, для разговорного литературного узбекского¹⁸ языков, а также для некоторых диалектов последнего¹⁹.

Особые формы дательно-направительного падежа личных местоимений единственного числа: маға — мне, саға — тебе, ағары, реже ағар(ы)ға, ағарын²⁰ — ему.

Например: Маға бер сабын бирер иден, — ди — (Хоть) кусок мыла дала бы мне, — говорит. Қ^уона килерем әле бер саға — Я как-нибудь приду к тебе ночевать. Ағары ашатам — Ему скармливаю. Вапчи ағарға бирегә ки^эрәк — Вообще надо ему отдать. Ағарын бардыгыз? — Ходили к нему?

В зависимости от темпа речи формы местоимений 1—2 лиц могут звучать и как маа — мне, саа — тебе.

Фонетические варианты маға, саға употребляются в касимовском (ма'а, са'а), соседних мишарских (мага, сага) говорах. Кроме того, в последние годы выявлено наличие их в очень своеобразном говоре небольшой группы сел старокрещеных татар Заказанья. Но там они употребляются параллельно с мәңа//маңа//моңа и сэңа//саңа//сыңа (15—36).

Местоимение 3 лица ул в дательно-направительном падеже в касимовском говоре имеет форму анар'а, а в с. Азеево — агары.

Необходимо подчеркнуть, что формы мага, сага, агары для мишарей вообще не характерны. В мишарских говорах широко употребляются миңа, сиңа, анарга и на сравнительно ограниченной территории — м'аңа, с'аңа (26—146). Аналогичные формы личных местоимений 1—2 лиц единственного числа в дательно-направительном падеже имеют место в кумыкском²¹, ногайском²², а также в киргизском²³, хакасском²⁴, шорском²⁵ языках.

3 лицо в форме огъар употребляется в кумыкском языке²⁶.

Исключительный интерес представляют формы пространственных падежей указательных местоимений бу, шул, ул. Приведем схему, <С.37>где в квадратные скобки заключены формы, которые нам не удалось зафиксировать в непринужденной речи.
 

дат.-напр. быоғар(ы)	шуоғар(ы)	ағар(ы), ағар(ы)ға, ағарын
местн. [быоғарда]	[шуоғарда]	ағарда
исх. быоғардан	шуоғардан	[ағардан]

Например: Бы^оғар сес пирәсез, Әминәгә ки^эрәг иде (литер. моңар(га) — Этой вы даете, (а) надо было — Амине. Бы^оғары хыт' нинди кеше килсен — эрә — Для этой (собаки) хоть кто приди ( кто бы не пришел), (на всех) лает. Бы^оғардан ал, ағары би^эр — Возьми у этого, отдай тому (литер, аңа, аңарга). Ш^уоғар ошашлы (литер. шуңарга) — Похож на этого самого. Ш^уоғар күзе төште^ө (литер. шуңарга) — На нее (на эту самую) он и загляделся (та самая и понравилась ему). Ш^уоғары күрә (литер. шуңа күрә) — Поэтому. Ш^уоғардан бер кем дә бармый (литер. шуңа күрә, шуңардан) — Поэтому никто не идет. Ш^уоғарданмы қ^уорка? (литер. шуңардан) — (Неужели) этого (самого) боится?

Как видно из приведенного, в дательно-направительном падеже параллельно с формами бы^оғары, ш^уоғары, ағары употребляются и их варианты бы^оғар, ш^уоғар, ағар.

Обращает на себя внимание также то, что в местном и исходном падежах присоединяются двойные падежные окончания: направительного + местного или исходного. А в дательно-направительном падеже второй аффикс (-ға) может присоединяться только к форме от ул — ағарыға, причем, надо полагать, что это — по аналогии с 3 лицом личного местоимения.

Некоторые из рассматриваемых форм зафиксированы в говорах сел Азеево, Татарщино и др. (быгары, агары) и говорах деревень по р. Цна (шугары, агары). Они, несомненно, являются заимствованными, т.к. в мишарском диалекте нигде более подобные формы не встречаются. Для мишарей характерны: монарга//мынарга, шонарга//шынарга, анарга и т.д.

Что касается касимовского говора, там употребляются фонетические варианты мишарских форм: монар'а, анар'а и т.д.

В татарском литературном языке и ряде говоров пространственные падежи от указанных местоимений образуются по тому же типу²⁷: монар(ға)//моңар(ға), шуңарға, аңар(ға)//аңа и т.д.

В кайбицком (4—26), параньгинском, балтасинском и атнинском (42—626, 627) говорах среднего диалекта в соответствии с действующими там фонетическими законами употребляются моңғар, шуңғар, аңғар. Таким образом, формы пространственных падежей от указательных местоимений в бастанском говоре по своему морфологическому составу близки к формам, бытующим в татарском литературном языке и диалектах, но существенно отличаются по своему фонетическому облику. Ср.: б ~ м в косвенных падежах от местоимения бу (бу, монарга и т.д. и бу, бы^оғары и т.д.) и некот. др.

Сравнение с данными других тюркских языков показывает, что формы, употребляемые в бастанском говоре, сходны с кумыкскими  <С.38>бугъар, шугъар//шогъар, огъар²⁸ и ногайскими бугъар, согъар (караногайский диалект)²⁹.

В бастанском говоре отмечено нами употребление местоимения қайсы, — какой и без аффикса принадлежности 3 лица — қай (ср. с др.-тюркск. qаju): қай тчиләк? — какое ведро? қай, субстантивируясь, может принимать аффикс множественного числа -лар: қайлар. Например: Қайлары би^эре? — литер. кайсылары биредә? (Кто из них здесь?) Қайлары килгән? (Кто из них пришел?)

Примечательно то, что древнее  вопросительное местоимение qaju  в виде қай, қайы, қаҗы ныне сохранилось лишь в некоторых тюркских языках (например, в алтайском, казахском и некоторых других)³⁰ и употребляется оно, во-первых, параллельно с қайсы, во-вторых, чаще всего лишь с определенным кругом слов. Ср. в татарском литературном языке: қайбер — некоторый, қайберәуләр — некоторые, кое-кто, қайвакыт, қайчақ, қайчан — иногда, қаййақ — какая сторона, қайҗирдә, кайтөштә — в каком месте, где; кроме указанных, в мишарском диалекте имеем еще: қайкем — кое-кто, некто, қайкенне — в один из дней, недавно.

Что касается присоединения аффикса множественного числа, то, кроме выражений типа қайларға барасың? — Куда идешь? Кайларда булдың? — Где, в каких местах был? Кайлардан киләсең? — Откуда (из каких мест) идешь?, другие случаи нам не известны.

В говоре употребляются  наречия  дҗазда, қышта, соответствующие татарским литературным язын — летом, қышын — зимой. Например: Қьшта инде азбар т^уолы мал — Зимой бывает полон двор скотины. Қайсынықы қышта бы^озауламаған, дҗазда бы^озаулаған — У некоторых (корова) не зимой отелилась, (а) летом отелилась. А ват дҗазда қ^уойлар суйабыз — А вот летом овец режем. Бездә, набарут, қышта йаҳшы алалар. — У нас, наоборот, зимой хорошо берут. Кездә дҗийын ^уоздыралар — Осенью устраивают поминки. Ср.: в ногайском — кыста — зимой, язда — летом, язлыкта — весной; в кумыкском — къышта — зимой, гюзде — осенью, яйда — летом, язбашта, язда — весной.

В значении туда в татарском литературном языке активно употребляется наречие анда, восходящее к указательному местоимению в местном падеже и имеющее, в сущности, значение там. В бастанском говоре, как и в ряде говоров мишарского диалекта, в этом значении сохранилась древняя форма с аффиксом направительного падежа -ры: а-ры.

Например: Бармый кем дә ары (литер. анда) — Туда никто не идет. Ары к^уой — Положи туда.

В литературном языке ары употребляется чаще в таких сочетаниях, как: ары-бире — туда-сюда, ни ары, ни бире — ни туда, ни сюда, ни то (и) ни се, аннан ары — потом; еще дальше, ары як — та сторона и некоторых других.

Отметим еще употребление слов қата и өзөн//езен в значении в продолжение, в течение (литер. буе), первое из которых выступает в сочетании со словами, обозначающими времена года, и словом тен — ночь, а второе — со словом кен — день. Например: кез қата, тен қата, кенезен и т.д.

<С.39>Категория глагола, как всегда, наиболее богата диалектными особенностями.

Самым распространенным показателем инфинитива в бастанском говоре является аффикс -ма (барма). Несколько реже употребляются его варианты -ма, -маа, -маға. Все они по своему значению соответствуют тат. литер. -ырга (барырга).

Примеры на -ма:

Петчән тырнама бармадым — Я не пошла собирать (граблями) сено. Аны к^үөп тотма йарамый — Долго держать его нельзя. Син монда уқыма килмәден — Ты приехал сюда не для того, чтобы учиться. Йер белән хатын арасына кермә дҗарамый — Нельзя вмешиваться в семейные дела. Б^уола иде синен қруғында әйләнмә — Можно было (бы) вокруг тебя покрутиться. Ике тчиләк (суны) қайа да итмә дә йуғ инде — (Если принесу) два ведра (воды), некуда будет ее девать. Син би^эк сүләмә дҗаратасын — Ты очень любишь поговорить. Қазанға бер қат барма кәрәк — Надо разочек съездить в Казань. Дҗибәрә төшмә кәрәк — Надо немного отпустить. Диқритқа дҗазға тчықма ки^эрәк — В декрет надо уходить (т.е. лучше уходить) летом. ^Уотырып санама ки^эрәк — Надо сесть и подсчитать. Ызба т^үөбәсен дҗапма кәрәк — Надо покрыть ызбу. Бир тчикмә — Дай покурить.

Примеры на -мā:

Исмайыл, тырмā вахыт — Исмаил, пора вставать. Тағы уқымā дҗибәрәләр — Снова посылают учиться. Саумā баралмассыз — Не сумеете пойти доить (коров). Систрасы ки^элде ^үөзен алмā — Сестра ее приехала, чтобы увезти ее. Предлагат' итте Қасимға бармā — Предложил поехать в Касимов. Әле к^үөп дҗазмā? — Еще много (осталось) писать? Ақтча китерәсен ыздават' итмә̄, кем дә ки^элмий — Приносишь деньги сдавать, никто не приходит (чтобы их принять).

Примеры на -маа:

Дҗөрөп киләләр, төннө баралар петчән тчалмаа — Погуляют (днем), (а) ночью отправляются косить сено. Ә-ә, уйнамаа килделәр инде —А-а, играть пришли уже.

Примеры на -маға:

Әтидән башқа кинуға дҗарамый бармаға — Без папы нельзя итти в кино. Падғатуфқаға дҗөрмәгә — Ходить на подготовку. Әле уқымаға — Пока учиться. Ақтча алмаға керә — Заходит получать деньги. Вис сәситларым керә иде тынламаға — Все соседи заходили, чтобы послушать.

Все эти формы могут употребляться одним и тем же лицом в одной и той же фразе, например:

— Керәсен аш салмаға, йә су алма тчыгалар — (Ты) заходишь, чтобы разлить обед или (они) выходят, чтобы зачерпнуть водички.

Форма на -ма может употребляться также в значении имени действия (ср. с формой на -ма в касимовском говоре (22—78), а также в составе конструкции типа -ма кели (барма кели), которая соответствует тат. литер. -макчы булу (бармакчы булу).

Например: Бер нәсел дҗима келиләр, бер мас'тан инде — Хотят составить (стадо коров) одной породы, одной уж масти. Бер қутчаға дҗима келиләрме диләр? — В одну кучу что-ли хотят собрать, — говорят? Нишләмә келисен? — Что (же) поделаешь? Тчебешләрне дҗибәрмә келимен — Цыплят собираюсь выпустить. <С.40>Ты^оры^оп тчығып ки^этмә кели — Хочет (намеревается) встать и уйти. Хат әйтмә генә келим — Хочу только о письме сообщить. Әти мине би^эрмә кели Сәәт таққан дҗегеткә (җырдан) — Отец хочет выдать меня замуж За парня с часами (из песни). Китмә кели идем, синнән генә қ^уорықтым — Хотел уйти да только побоялся тебя.

Форма на -ма несколько чаще, чем в татарском литературном языке встречается в значении существительного, например: ашама пешерәм — Готовлю еду, готовлю обед. Ашамалары петкән — Корм их кончился.

В говоре употребляется и конструкция типа -гы кели (баргысы кели), которая соответствует тат. литер. -сы килә (барасы килә). Например: Шоно да эшләгегез келәми? — Даже этого вы не хотите сделать? Этчкеләре кели дә этчәләр — Хочется им пить и пьют. Этчкен келәмәсә дә этч (сөт) — Пей (молоко), если даже тебе не хочется пить. Бик калдырғым келәмәде — Очень не хотелось мне (его) оставлять. Сасуға киткесе келәгән иде —Хотел (было) уехать в Сасово.

Рассмотренные глагольные формы присущи и соседним татарским говорам.

Инфинитив на -ма и его варианты -ма, -магъа имеются в кумыкском языке³¹, на -магъа и его фонетические варианты — в ногайском³². Конструкция -гъы келеди характерна для ряда языков кыпчакского типа, в том числе для ногайского³³.

Среди форм изъявительного наклонения обращают на себя внимание следующие.

3 лицо единственного числа настоящего времени, в отличие от многих татарских говоров (и, прежде всего, мишарских), употребляется без древнего показателя -дыр, -дер, т.е. совпадает с современной литературной формой. Ср. то же — в кумыкском^*.

Например: Тоз өтчөн бара — Идет за солью (т.е. идет покупать соль). Пүгәрәбебез бар да, қар дҗуқ — Хотя и есть у нас погреб, но (там) снега нет. Ишеғалныда ул инде йата — Он уже лежит в сенях. Дҗаз башында ит к^үөп б^уолмый — Весной мяса много не бывает. Бақ, қазларыбыз, әнийем, Әминә апа дҗүгеннән килә — Смотри, мама, наши гуси возвращаются со стороны (т.е. с того направления где живет) тетя Амина.

1 лицо единственного числа  будущего времени  образуется путем присоединения к показателю времени личного аффикса -ым, -ем (ал-ыр-ым — я возьму, кил-ер-ем — я приду) вм. тат. литер. -ыр-мын, -ер-мен (ал-ыр-мын, кил-ер-мен).

Например: Қайчан идән китәрем, тынытчланырсыз шунда — Когда я уеду из дома, тогда (только) вы успокоитесь. Синнән башқа дҗуwарым — (И) без тебя вымою. Бәтчкетч кәрәк, мин төшәрем — Нужна. лестница, я спущусь. Иртәгә тағы башларым — Завтра снова начну.

Эта форма распространена на всей рассматриваемой территории, т.е. употребляется в касимовском и соседних мишарских говорах. Между тем, она вовсе не характерна для мишарского диалекта, ее находим в территориально отдаленных от Рязанской области нурлат-кайбицком (10—56), <С.41>камышлинском³⁴, заказанских³⁵ и пермском (32—17) говорах среднего диалекта.

Для нас представляют интерес указания на наличие этого явления в кумыкском языке³⁶. Кроме того, рассматриваемая форма употребляется в языках огузской группы и некоторых других тюркских языках, например, в ойротском³⁷.

В 1—2 лицах обоих чисел глаголов будущего времени, образованных от основ на -р, показатель времени -ыр, -ер теряет свой согласный; бар-ы-м, бар-ы-сын, бар-ы-быз, бар-ы-сыз.

Например: Биресен — запутыт' итәрләр — Дашь — запутают (только). Наил' белә луққа барыбыз, ул петчән тарттырыр — С Наилем пойдем на луг, он будет подтягивать (на специальном устройстве) сено.

Эта особенность в образовании будущего времени от глаголов с основой на -р сближает бастанский говор с касимовским и мишарскими говорами. Однако, в отличие от последних, здесь нами зафиксирована только краткая форма 1 лица единственного числа бар-ы-м, но не бар-ы-мын. Между тем, например, для мишарей характерны обе ее формы. Можно предположить, что в бастанском говоре форма бар-ы-м < бар-ыр-ым, а мишарские бар-ы-м, бар-ы-мын < бар-ыр-мын. Так же: бар-ы-сын < бар-ыр-сын, бар-ы-быз < бар-ыр-быз, бар-ы-сыз < бар-ыр-сыз.

Одновременность действия  в данном говоре передается деепричастием на -а, -ә (вм. литер. -ып, -еп) в сочетании с личным глаголом, обозначающим, главным образом, движение.

Например: Отчамы дҗөри? — Летает что ли? Қуwа тик джөри — Так и преследует. Сы^орана йе^өри иде — Собирал подаяния (досл.. ходил, прося подаяние). Әминүш китте халық тчақыра дҗөрөмә — Аминуш пошел приглашать народ.

Эта особенность широко распространена в говорах мишарского диалекта.

Форма  повелительного наклонения  в бастанском говоре совпадает с основой глагола: этч, аша — пей, ешь. Однако замечено, что в говоре чаще, чем в татарском литературном языке, прибавляется к ней аффикс -чы: ал-чы — возьми-ка, кил-че — приди-ка. Ср. то же самое в кумыкском³⁸ и ногайском³⁹ языках.

Отрицательная форма деепричастия  на -ып, -еп образуется путем присоединения широко распространенного в татарских говорах аффикса -мыйнтчы, -минтче, -мыйнтча, -минтчә вм. литер. -мый(ча), -ми(чә).

Например: — Бу — уқымыйнтча вет әле! — Это ведь еще без образования! (досл.: не учась).

Деепричастию на -ғанчы, -гәнче здесь соответствуют широко распространенные в татарских говорах более древняя форма его на -ғыйнтчы, -гинтче и еще более древняя -ғыйнтчық, -гинтчек.

<С.42>Например: Боз киткинтчек эшли идек тчабатлардан — До того, как трогался лед (до ледохода), мы работали (бывало) в лаптях. Лутчтчы малым тчықсын, дҗаным тчыққынтчы — Пусть лучше пропадает мое добро, чем погибать самому.

Многократность действия  передается посредством аффикса -ғала, -гәлә. Например: Ы^озатқаладым қозон — (Несколько раз) провожал ее дочь. Аwрақлардан тчалғалыйлар — Покашивают (траву) по оврагам. Килгәлиләр безнекеләр бире — (Время от времени) наши приезжают сюда. Ты^орғалый идек — Мы (временами) жили там.

Для касимовского и мишарских говоров характерен аффикс -ғакла, -гәклә (кас. -'а'ла, -'и'ли), хотя вообще, для мишарей и форма на -гала, -гәлә не чужда.

Отмечается „взаимозаменяемость“ глагольных залогов, особенно, взаимного и возвратного, возвратного и действительного.

Например: Кереп ш^уолай қайтчан сүләнәбез (литер. сөйләшәбез) — Иногда вот так вот захаживаем, разговариваем. Сафсим башқатча сүләнәләр (литер. сөйләшәләр) — Совсем по-другому разговаривают. Мин сезне күрдем анда сүләгәнегезне дә (сөйләшкәнегезне дә) —Я там видел вас и (слышал), как вы разговаривали. Салыштырма, этч (салма) — Не наливай, пей (так). Бөре^өләшкән (бөреләнгән) — Образовались почки. Балалары-тчағалары белән ашанып тырдылар (ашап тордылар, туенып тордылар) — Со всеми своими детьми кормились.

Известно, что глаголы бару, китү требуют дательно-направительного падежа. В данном говоре, как иногда и в отдельных говорах мишарского диалекта (правда, в последних — в полушутливой форме), употребляетея основной падеж.

Например: Мин, —ди,— Wаршау барам, — ди — Я, говорит, — направляюсь в Варшаву, — говорит.

Вопрос  часто выражаетея с помощью интонации.

Например: Ағарын бардығыз? — К нему ходили? Утын кергезийем? — Принести дров? Онуғын китергән? — Внука своего привез? Әтийен тегел килде? — Пришел не твой отец?

В тех cлучаях, когда вопрос передается с помощью частицы вопроса, она присоединяетея к тому слову, на которое падает логическое ударение.

Например: Эшкә барасынмы? — Пойдешь на работу? Эшкәме барасын? — На работу ли идешь?

К глаголам 2 лица обоих чисел частица вопроса может присоединяться непосредственно к основе.

Например: барамысын? // барасынмы?  барамысыз? // барасызмы?

Анализ наиболее подвижной части говора — лексики его — показывает, что она состоит из тех же пластов, что и лексика-других татарских говоров: тюркского и заимствований.

Тюркский пласт,  в свою очередь, распадаетcя на:

а) слова, общие с татарским литературным языком;

б) слова, общие с татарскими, прежде всего, мишарскими говорами (сергачcким, темниковским и др.). Сравyи: туwар — скотина, қузы — ягненок, бикәтч — самка (об овце, о козе), баран — баран, қой — овца, балалау — принести детеныша, ил — село, деревня, азбар — двор, ызба — дом, сыр — краска, сор — тайна, сартын — для, ради, берсәк — немного, бирнә — подарок невесты, искәмә — нюхать, үкмәк//үтмәк — хлеб, тий — просо, дҗиралма — картофель, кәпәтч — тюбетейка, <С.43> кипрән — наперник, дҗаз — лето, дҗаз башы — весна, дҗаз қата — все лето, тчикмәгә — курить и др.

Большинство из этих слов характерно и для других тюркских, прежде всего, кыпчакских (ногайского, кумыкского, башкирского и др.) языков.

в) Немногочисленная группа слов, отличающихся по своему звуковому составу или значению от татарских литературных и диалектных слов и в то же время близких по форме или аналогичных по смыслу с соответствующими словами ногайского и, в ряде случаев, кумыкского языков⁴⁰.

Из татарских говоров сходство отмечается лишь с касимовском говором.
 

тат. лит. яз. и ср. диал.	миш. д.	кас. гов.	баст. гов.	ног. яз.	кум. яз.	значение слова
күлмәк	күлмәк	'үли'	күләк	коьйлек		платье
уч	уч	оwыс'	уwытч	ывыc	увуч	горсть
җиде	дҗиде/йиде	джиде	дҗетти	дҗетти	етти	семь
бәйә (цена)	бәйә	бәйә	бәгә	баа	багъа	дорого
чәчәк	тчәтчәк	тчитчи'	тчитчақ, тчитчиқай	шешекай		цветок
черки	тчерки	тчерекий	тчерки	ширкей
\ -------------------▼	------------------- /	\ -------	---------▼---------	-------- /
мошка			комар
аwыл	авыл	авыл	аwыл	авыл	авыл
\ --------------▼	-------------- /	\ ------------	▼--------------- /
село,	деревня		улица	село, деревня	улица, село, деревня
тегү	тегү		текмәгә		текмек
\ --------------▼	-------------- /
втыкать;	шить		бодать		жалить (о змее, пчеле)

Сюда же могут быть отнесены слова, отсутствуюшие в татарском литературном языке и говорах (кроме касимовского), но употребляющиеся в ногайском и кумыкском языках.
 

кас. гов.	баст. гов.	ног. яз.	кум. яз.	значение
заwо'лы	заwықлы	завъкълы	завхъ  (веселый)	интересный
'еләйләнеш	келәйнә	куньайлан	гюлайлан	подсолнух
дүшән	душан	ювсан	ювшан	полынь
дҗоwо'	дҗыwық	җувукъ	ювукъ	близкий
'ой	қый	кок	къый	навоз
мира	мира	труба	тюнгюлюк	труба

Как видно, из приведенного, лишь значение слова труба передаетcя различными словами: в кумыкском — общеизвестным для тюркских языков тюнгюлюк, в ногайском — рус. труба, в касимовском и бастанском мира < рус. мурья (cр. также в нукратском).

<С.44>Понятия, выражаемые указанными словами, в отличие от бастанского и касимовского говоров, в татарском литературном языке и диалектах передаются в основном словами: қызықлы//кызыклы, көн­багыш//айбагар, әрем//нәркәмәс, йақын//йакын, тирес, морҗа//мөрдҗә, некоторыми другими их вариантами или же заимствованиями из русского языка.

Надо полагать, что число общих с ногайским и кумыкским языками слов в бастанском говоре было значительно больше. На это указывают данные касимовского говора. См. ниже таблицу:
 

Этим и некоторым другим словам в бастанском говоре в настоящее время соответствуют слова, бытующие в территориально близких мишарских говорах, что легко объясняется их тесным взаимодействием и взаимовлиянием между собой.

Интересно привести здесь также некоторые из неизвестных в татарских говорах фразеологических выражений и словосочетаний. Не все они обнаружены нами и в двуязычных словарях других тюркских, прежде всего, ногайского и кумыкского, языков.

Алқымыннан алсын (алғыры) — зложелание; значение слова алқым и всего оборота в бастанском говоре забыто. Между тем, в хвалынском говоре мишарского диалекта сохранилось выражение алкымыннан килгинче ашады (-ң,-м) — наелся по горло (хотя и здесь слово алкым отдельно не употребляется). Из заказанских говоров в атнинском имеем алқым, в дубъязском — алқын также в значении горло (42—34). В татарско-русском словаре издания 1931 г. <С.45> зафиксировано слово аlqьn — голенище сапога, подъем сапога⁴¹. Ср. в ногайском языке алкым I — глотка, алкым II, алкын — подъем ноги. Алкымыннан алув — Брать за глотку (прям. и перен.)⁴².

Қолақ асмаға — Прислушиваться к чему-л. (советам, добрым словам, пожеланиям и т.д.), внять чему-л.; обращать внимание. Например: Атасы қолақ асмады (әйткәнгә) — Отец не прислушивался (к тому, что говорили).

В татарском литературном языке и диалектах это выражение не известно, значение его передается сочетанием колак салу. А вот в ногайском и кумыкском языках оно имеется и употребляется в тех же значениях. Ср. ног. кулакка асув (перен.) — прислушаться⁴³, кум. къулакъ салмак>ъ (или асмакъ) — а) прислушиваться, слушать внимательно...; б) слушаться, быть послушным⁴⁴.

Тчуwаққа әйләнгер (туwарға атчуланып әйтәләр) — Сердитое обращение к скоту. Значение слова тчуwақ носителями говора забыто. Между тем, например, в бирском говоре оно имеет значение ведреный, ясный (42—490). В литературном языке бытует выражение әбиләр чуагы — бабье лето. В ногайском языке шувакъ — погожий, в кумыкском — чагъы — погожий. Ср. также в карач.-балкарском — чууакъ кюнь — погожий день.

Бастанское тчуwаққа әйләнгер напоминает общеизвестное у татар устаревшее выражение алланың рәхмәте төшкере, когда говорящий в сердцах „проклинает“, взывая к милости божьей, т.е. содержание всего выражения не соответствует сердитому состоянию высказывающегося.

Қантар аwа — говорится, когда весной начинает подтаиватъ снег (досл.: глыба валится). Это выражение не зафиксировано в татарских говорах и литературном языке. Не удалось выявить его и в других тюркских языках. Однако ср. ног. канътар (устар.) — январь.

Таким образом, тюркский пласт лексики бастанского говора за весьма редкими исключениями⁴⁵ находит свои параллели в татарском и других тюркских языках.
 

Заимствования  в говоре занимают довольно значительное место. Наибольшая доля их приходится на русские слова: былауқа — брошь, ғүрнәтчә — горница, гүршәк — большой горшок, думнамаға — думать, қал'уса — колесо, қарыйта — начовка, қас'ақ — косяк, қупн'а —копно, қутчат — кочет, петух, қаталамаға — катиться, кәрүк — хорек, кәнәшкә — жеребенок, падушқа — подушка, пикеш — узкий, продолговатой формы горшок,  пила, питч —печь, путалақ — потолок, пырут — пруд, пүгәрәп — погреб, пәлтү — пальто, радниқ — родник, туплий —валенок, ус — овес, тчиқылқа — шиколотка и другие. Как видно из приведенных примеров, русские заимствования охватывают все стороны жизни и быта. Кроме того, в данном говоре, как и вообще в татарском языке, имеется мощный слой русских заимствований, связанных с послереволюционным периодом (партия, космос, бригада, калхоз, управленйе, савхоз и многие-многие другие).

Арабские и персидские заимствования употребляются, примерно, в том же объеме и значениях, что и в других говорах.

<С.46> Итак, анализ особенностей бастанского говора в сравнительном плане с соседними (касимовским н мишарскими) говорами, показывает следующее.
 

В области фонетики:

1) ряд особенностей является общим для всех трех говоров. А именно: очень открытый а, преимущественное употребление ы — е (делабиализация губных гласных), ы ~ а (кас. дҗан'ы, баст. дҗаңғы, йаңғы — литер. яңа и др.), ү ~ и  в некоторых словах (үкмәк — икмәк), ң ~ н (за исключением сочетаний ңғ — ңг), отпадение начального, а также отпадение или замена звуками й, w срединного ғ  в арабских заимствованиях, т ~ ч (тишен — чишен), ҳ — х ~ қ — к,  п ~ б  в определенных словах и т.д.

Перечисленные особенности (за исключением н ~ ң) характерны для всего мишарского диалекта татарского языка; большинство из них — для ряда тюркских языков кыпчакского типа.

2) Некоторые из ведущих фонетических особенностей бастанского говора являются общими с касимовским говором и в то же время они отличают его от мишарских говоров. Таковы: губные у — ү более заднего образования, т.е. здесь у — ү кыпчакского типа, отсутствие явления монофтонгизации дифтонгов, начальное җ-оканье, оглушение җ (ч < җ) в начале некоторых слов, отсутствие ц — дз, соответствие мб ~ нб и др.

3) Каждый из этих трех говоров обладает рядом только ему присущих черт (разумеется, в пределах рассматриваемой территории). Например, таковыми для касимовского говора являются: соответствующая звукам қ  — к, ғ — г, ҳ — х  гортанная смычка, обозначаемая в татарской диалектологической литературе через —́  ; с ~  ч в конце слогов и слов, и ~ ә, дифтонги -ай, -әй  вм. -ый, -ий в конце слов и некоторых др.

Цокающий тип мишарского говора отличается от остальных двух  ц < ч, дз-оканьем (җ < дз), употреблением заднеязычных к, г, х, монофтонгизацией дифтонгов -ай, -әй, -уй, -ой, -өй в определенных позициях и рядом других, более „мелких“ особенностей.

Бастанский говор выделяется наличием глубокозаднеязычных қ (иногда в конце слогов — қ^х), ғ, ҳ и достаточно активным употреблением общетюркских о — ө или же дифтонгоидных ^уо — ^үө, йотированным началом некоторых слов (йер — ир — муж) и др. Любопытно отметить, что сочетание этих и некоторых других особенностей не встречается ни в одном из татарских говоров, кроме нукратского⁴⁶, но зато они характерны для языков кыпчакского типа (кумыкского, ногайского и др.).
 

В области морфологии:

1) Для всех трех рассматриваемых говоров общими являются: а) уменьшительно-ласкательные аффиксы -уш, -ушқа, -уқ, б) форма дательного падежа личных местоимений маға, саға, ағары, в) инфинитива на -ма(ға), г) конструкций -ғы кели, -ма кели, д) 1 лица единственного числа будущего времени на -ым, -ем, е) способ передачи одновременности действия деепричастием на -а + (чаще) глагол движения,  ж) активное употребление аффикса -чы в повелительном наклонении, з) отдельные деепричастие формы, и) употребление слова қата и некот. др.

Поскольку многие из перечисленных особенностей <С.47> (см. пункты а, б, в, д), а также древние формы пространственных падежей указательных местоимений вообще не характерны для мишарского диалекта, можно полагать, что они были заимствованы в мишарские говоры на данной территории.

2) Сравнение с другими тюркскими языками показывает, что почти вся совокупность специфических для бастанского говора морфологических особенностей (а, следовательно, и общих с ним моментов касимовского и мишарских говоров) характерна для языков кыпчакского типа, в частности, для кумыкского и ногайского языков.
 

Наряду с общенародной и диалектной лексикой, в говоре выделяется группа слов, которая сближает его с некоторыми другими языками кыпчакского типа, в том числе, с ногайским и кумыкским. Общность оказывается еще более значительной, если принять во внимание то, что подавляющее большинство слов, относящихся к пункту б (см. стр. 42 настоящего сборника), употребляется в этих и других кыпчакских языках.

Таким образом, языковые факты позволяют сделать предположение о том, что формирование касимовских и бастанских татар и их говоров происходило при участии в качестве этнического компонента ногайцев, известных по историческим источникам и в литературе под различными, параллельно употребляющимися названиями: ногаи, ногайские татары, татары⁴⁷. В связи с их набегами на южные окраины Московского государства в XVI и наиболее активными — в первой половине XVII в., нередко упоминаются Рязанский, Шацкий, Темниковский, Алаторский уезды и особенно — Верхоценская волость. Часть ногайцев, — как писали рязанцы всех чинов в 1613 г., — жили „без выходу“, т.е. располагались как на местах своих постоянных кочевий⁴⁸. Можно полагать, что некоторые из них так и оседали в этих местах и входили в контакт с местным тюркским (мишарским) населением. Потомком осевших на этой территории ногайцев должно быть и является население с. Бастанова и некоторых деревень по р. Цна.
 

¹По материалам диалектологической экспедиции 1970 г. В ней, кроме автора данных строк, участвовала лаборант сектора Р.Р.Абдуллина.

²А.Р.Малинов. Сасово. Изд. "Московский рабочий", 1969, стр. 5.

³См. записи Ф. Юсупова, сделанные им на основе Программы по собиранию материалов для ДАТЯ во время экспедиции в 1966 году в с. Азеево Ермишинского района Рязанской области и с. Татарщино Рассказовского района Тамбовской области. Автор данной статьи основывается также на некоторых личных наблюдениях.

⁴См. материалы экспедиций в районы Горьковской области под руководством Н.Б.Бургановой (1958), Г.К.Якуповой (1967), а также статьи Р.Ф.Шакировой (51, 89—134) и (50—292—301). Кроме того, автор опирается на личные наблюдения.

⁵Качественно различные гласные — общетюркск. о — ө  и  поволжск.-тат., башк. о — ө обозначены нами одинаковыми знаками.

⁶Современный татарский литературный язык. Лексикология, фонетика, морфология. М., 1969, стр. 82.

⁷Ср. с и более широкого образования в касимовском и нукратском говорах (23—149; 13—22).

⁸Н К.Дмитриев. Грамматика кумыкского языка. М.—Л., 1941, стр. 6.

⁹Современный татарский литературный язык. Лексикология, фонетика, мор­фология. М., 1969, стр. 83—84.

¹⁰Глубокозаднеязычные қ, ғ, ҳ произносятcя даже в русских заимствованиях. вместо заднеязычных к, г, х: дуйқá — рус. дойка {дуйқағá барам), булқá — булка, қартытчқá — карточка, тчиқылқá — шиколотка, ғырупқá — подтопка.

¹¹Н.А.Баскаков. Ногайский язык и его диалекты. М.—Л., 1940, стр.22, § 40.

¹²Там же, стр. 1, § 33.

¹³Русско-кумыкский словарь. М., 1960.

¹⁴Кумыкско-русский словарь. М., 1969; Ногайско-русский словарь. М., 1963.

¹⁵См. материалы нашей экспедиция 1970 г.

¹⁶Н.К.Дмитриев. Указ. соч., стр. 55, 57.

¹⁷В.И.Филоненко. Грамматика балкарского языка. Фонетика и морфология. Нальчик, 1940, стр. 28.

¹⁸А.Н.Кононов. Грамматика современного узбекского литературного язы­ка. М.—Л., 1960, стр. 91.

¹⁹Там же.

²⁰Интересно сравнить с казахск. маған — мне, саған — тебе. Қазіргі қазақ тілі. Алматы, 1954, стр.265; Современный казахский язык. Алма-Ата, 1962, стр. 230.

²¹Н.К.Дмитриев. Указ. соч., стр.76.

²²Н.А.Баскаков. Указ. соч., стр. 74, 77.

²³Ф.Г.Исхаков. Местоимения. — ИСГТЯ. II. Морфология. М., 1956, стр. 222.

²⁴Там же, стр. 224.

²⁵Там же, стр. 227.

²⁶Н.К.Дмитриев. Указ. соч., стр. 78.

²⁷Попутно укажем, что этот тип образования пространственных падежей сохранился в бирском говоре среднего диалекта от личных местоимений 1—2 лиц единственного числа: миңәргә — мне, сиңәргә — тебе, миңәрдә — у меня, сиңәрдә — у тебя, миңәрдән — от меня, сиңәрдән — от тебя (25—68).

28Н.К.Дмитриев. Указ. соч., стр. 78.

²⁹С.А.Калмыкова. Особенности караногайского диалекта ногайского языка. — Труды Карачаево-Черкесского научно-исследовательского Института экономики, языка и литературы. Вып. V (серия филол). Черкесск, 1968, стр. 177.

³⁰Ф.Г Исхаков. Указ. соч., стр. 236—237.

³¹Н.К.Дмитриев. Указ. соч., стр. 126—127.

³²С.А.Калмыкова. Указ. соч., стр. 181.

³³Н.А.Баскаков. Указ. соч., стр. 89, 114.

^*Н.К.Дмитриев. Там же, стр. 93.

³⁴См. материалы диалектологической экспедиция на территорию Куйбышевской области под руководством Г.К.Якуповой.

³⁵См. материалы диалектологических экспедиций в районы Заказанья ТАССР под руководством Н.Б.Бургановой.

³⁶Н.К.Дмитриев. Указ. соч., стр. 96.

³⁷А.Н.Кононов. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.—Л., 1956, стр. 225—226; Грамматика азербайджанского языка. Баку, 1971, стр. 138; Хәзирки заман түркмен дили. Ашгабат, 1960, стр. 383; Л.А.Покровская. Грамматика гагаузского языка. Фонетика и морфология. М., 1964, стр. 184—191; Э.В.Севортян. Крымско-татарский язык. — „Языки народов СССР“, т. II. Тюркские языки. М., 1966, стр. 245; Н.П.Дыренкова. Грамматика ойротского языка. М.—Л., 1940, стр. 177.

³⁸Н.К.Дмитриев. Указ. соч., стр. 119.

³⁹С.А.Калмыкова. Указ. соч., стр. 183.

⁴⁰Ногайские и кумыкские слова взяты из соответствующих словарей этих языков.

⁴¹Tatаrça-ursça sүzlek. 2 nçe basmasь. Qazan, 1931.

⁴²Ногайско-русский словарь.

⁴³Русско-ногайский словарь (см. статью на слово „прислушаться“).

⁴⁴Кумыкско-русский словарь (см. статью на слово „къулакъ“).

⁴⁵Здесь имеем в виду, в частности, слово қыйқа — женская коса и некоторые фразеологические выражения и словосочетания.

⁴⁶В нукратском не отмечен лишь к^х (13—19—56).

⁴⁷См., например, „Ногайские дела“ (столбцы) Посольского приказа, „Списки населенных мест Российской империи, составленные статистическим комитетом Мин. внутр. дел“. СПб, 1866, стр. XXIV—XXIX; книгу А.А.Новосельского „Борьба Московского государства с татарами в XVII в.“. М.— Л., 1948 и др.

⁴⁸А А.Новосельский. Указ. соч., стр. 75.

Сканирование, OCR, DJVU: © Сулейман Казанский. Корректор компьютерного набора: Giiath-ar-Razzaq.  

Номера страниц оригинала в данном наборе обозначены в виде <С.№№>.
Страницы:
<стр.29> <30> <31> <32> <33> <34> <35> <36> <37> <38>
<39> <40> <41> <42> <43> <44> <45> <46> <стр.47>

Совет: для автономной работы с данным текстом предпочтительнее
скачать HTML-файл в ZIP-архиве (увы, FTP-качалками не пользоваться).

Гарантируется полноценный просмотр всех символов текста в ОС Windows XP SP2 и выше
(шрифт Times New Roman).

Примечания, ДОПОЛНЕНИЯ СОСТАВИТЕЛЯ

Viewing    
is guaranteed    
only with    
browser IE5.5    
or later version.   
Text only russian   .